Почему смертность от инфаркта в Украине ниже, чем в мире: отвечает кардиолог Александр Бицадзе

Резкая боль в груди, ощущение сдавленности за грудиной, повышенное потоотделение, одышка, внезапная общая слабость и головокружение – симптомы острого инфаркта миокарда. В мире ежегодно, по статистике ВОЗ, около 126 миллионов людей всех возрастов становятся жертвами этой коварной болезни. При этом 1 млн случаев стабильно приходится на Соединенные Штаты Америки. И половина случаев заканчивается фатально для пациентов.

В Украине, согласно отчетам Минздрава, ежегодно регистрируется 50 тысяч случаев инфаркта миокарда. Но процент выживаемости пациентов выше, чем в других странах. Почему? Этот вопрос мы адресовали ведущему хирургу Института сердца Минздрава Украины, доктору наук Тбилисского медицинского университета Александру Бицадзе.

— Александр Гелаевич, начнем с главного. Что делать, если у человека острый инфаркт миокарда?

— Срочно везти в больницу и готовить к хирургическому вмешательству. Малейшее промедление может стать решающим.

– А разве можно оперировать при инфаркте?

— Необходимо. Особенно в экстренных случаях.

— Какие случаи считаются экстренными?

— Любой острый инфаркт с элевацией или без элевации.

— Почему процент смертности пациентов с острым инфарктом во всем мире так высок?

— Мало хирургов берутся оперировать такие сложные случаи. Во всем мире около 100 человек.

— Вы в этом числе?

— Да. Но в отличие от международных коллег, оперирующих методом стентирования через прокол на предплечье или, скажем, на бедре, я практикую шунтирование на открытом сердце.

— Каков процент успеваемости такой операции и сколько пациентов выживают во время и после нее?

— Мой коэффициент 92%.

— Как удается достигать столь высоких результатов?

— Обычно аортокоронарное шунтирование проводят на работающем сердце. Но при остром инфаркте миокарда мы создаем искусственную фибрилляцию желудочков, то есть наполовину останавливаем сердце, снимаем с него нагрузку таким образом, и пока оно отдыхает, оперируем. Затем запускаем сердце заново, коронарное кровообращение восстанавливается и выживает человек.

— Сколько длится такая операция?

— Максимум два часа. Дальше каждая минута уже отнимается из жизни пациента. Плюс понижается общая эффективность такового вмешательства. Так что буквально каждая секунда важна.

— То есть, оперативность и решительность врача – главные составляющие успешной операции на остром инфаркте?

— И профессионализм хирургической бригады (смеется).

— Сколько лет вы практикуете шунтирование?

— Давайте посчитаем. Мой общий стаж в кардиологии 17 лет. Операции на открытом сердце и экстренное коронарное шунтирование на остром инфаркте миокарда провожу с 2011 года. Выходит тринадцать лет.

— Сколько пациентов вы прооперировали за 17 лет?

— Более 5 тысяч. В среднем делаю 300 сделок в год.

— И все на остром инфаркте?

— Нет, конечно (смеется). Кроме аортокоронарного шунтирования, я делаю мультивасальные операции MIDCAB, открытые и малоинвазивные операции по ремонту и замене сердечных клапанов, операции на брюшной и восходящей аортах, сонной артерии.

— Ваш уникальный опыт занимают западные коллеги?

— Несколько раз в год меня приглашают делать доклад на симпозиумы по кардиоторакальной и реконструктивной хирургии в США, Греции, Италии, Болгарии, Украине. Я регулярно публикую собственные и в соавторстве с коллегами из Института сердца научные статьи в украинских и европейских медицинских журналах.

Консультирую коллег из кардиологического отделения медицинского центра Седарс-Синай в Лос-Анджелесе, педиатрического центра Сан-Диего в Калифорнии, парамедиков отделения неотложной сердечно-сосудистой помощи в Милане. Сотрудничаю с клиниками Швейцарии, Австрии, Германии, Польши, Грузии, Азербайджана. Так что да, можно сказать, что я активно обмениваюсь опытом с западными коллегами (смеется).

.